Думы мои – сумерки,
Думы – пролёт окна,
Душу мою мутную
Вылакали почти до дна.
Пейте-гуляйте, вороны,
Нынче ваш день,
Нынче тело да на все четыре стороны
Отпускает тень
Вот он я, смотри, Господи,
И ересь моя вся со мной.
Посреди грязи – алмазные россыпи;
Глазами в облака да в трясину ногой.
Кровью запекаемся на золоте,
Ищем у воды прощенья небес,
А черти, знай, мутят воду в омуте,
И, стало быть, ангелы где-то здесь.
Но только в комнатах воздух приторный,
То ли молимся, то ли блюём.
Купола в России кроют корытами,
Чтобы реже вспоминалось о Нём.
А мы всё продираемся к радуге
Мёртвыми лесами да хлябью болот,
По краям да по самым по окраинам, -
И куда ещё нас бес занесёт?
Но цепи золотые уже порваны,
Радости тебе, солнце моё!
Мы, такие чистые да гордые,
Пели о душе да всё плевали в неё.
Но наши отряды, ох, отборные,
И те, что нас любят, - всё смотрят нам в след,
Да только глядь на образа, а лики-то чёрные,
И обратной дороги нет.
Думы – пролёт окна,
Душу мою мутную
Вылакали почти до дна.
Пейте-гуляйте, вороны,
Нынче ваш день,
Нынче тело да на все четыре стороны
Отпускает тень
Вот он я, смотри, Господи,
И ересь моя вся со мной.
Посреди грязи – алмазные россыпи;
Глазами в облака да в трясину ногой.
Кровью запекаемся на золоте,
Ищем у воды прощенья небес,
А черти, знай, мутят воду в омуте,
И, стало быть, ангелы где-то здесь.
Но только в комнатах воздух приторный,
То ли молимся, то ли блюём.
Купола в России кроют корытами,
Чтобы реже вспоминалось о Нём.
А мы всё продираемся к радуге
Мёртвыми лесами да хлябью болот,
По краям да по самым по окраинам, -
И куда ещё нас бес занесёт?
Но цепи золотые уже порваны,
Радости тебе, солнце моё!
Мы, такие чистые да гордые,
Пели о душе да всё плевали в неё.
Но наши отряды, ох, отборные,
И те, что нас любят, - всё смотрят нам в след,
Да только глядь на образа, а лики-то чёрные,
И обратной дороги нет.
